Неточные совпадения
«Если так, — сказал он себе, — я должен обдумать и
решить, а не отдаваться, как
мальчик, увлеченью минуты».
«Уши надрать мальчишке», —
решил он. Ему, кстати, пора было идти в суд, он оделся, взял портфель и через две-три минуты стоял перед
мальчиком, удивленный и уже несколько охлажденный, — на смуглом лице брюнета весело блестели странно знакомые голубые глаза.
Мальчик стоял, опустив балалайку, держа ее за конец грифа и раскачивая, вблизи он оказался еще меньше ростом и тоньше. Так же, как солдаты, он смотрел на Самгина вопросительно, ожидающе.
Клим
решил говорить возможно меньше и держаться в стороне от бешеного стада маленьких извергов. Их назойливое любопытство было безжалостно, и первые дни Клим видел себя пойманной птицей, у которой выщипывают перья, прежде чем свернуть ей шею. Он чувствовал опасность потерять себя среди однообразных
мальчиков; почти неразличимые, они всасывали его, стремились сделать незаметной частицей своей массы.
Способный от природы
мальчик в три года прошел латынскую грамматику и синтаксис и начал было разбирать Корнелия Непота, но отец
решил, что довольно и того, что он знал, что уж и эти познания дают ему огромное преимущество над старым поколением и что, наконец, дальнейшие занятия могут, пожалуй, повредить службе в присутственных местах.
Он не только вспомнил, но почувствовал себя таким, каким он был тогда, когда он четырнадцатилетним
мальчиком молился Богу, чтоб Бог открыл ему истину, когда плакал ребенком на коленях матери, расставаясь с ней и обещаясь ей быть всегда добрым и никогда не огорчать ее, — почувствовал себя таким, каким он был, когда они с Николенькой Иртеневым
решали, что будут всегда поддерживать друг друга в доброй жизни и будут стараться сделать всех людей счастливыми.
Но не смигивая и не спуская глаз смотревший на шествие за арестантов
мальчик с длинной, худой шеей
решил вопрос иначе.
Отец Паисий, конечно, не ошибся,
решив, что его «милый
мальчик» снова воротится, и даже, может быть (хотя и не вполне, но все же прозорливо), проник в истинный смысл душевного настроения Алеши.
Первым делом
решил постричь волосы, — бороду и усы я не брил, бросив сцену. Парикмахер, совсем еще
мальчик, меня подстриг и начал готовить бритвы, но я отказался.
Нашлось еще несколько
мальчиков, читавших Робинзона, все хвалили эту книгу, я был обижен, что бабушкина сказка не понравилась, и тогда же
решил прочитать Робинзона, чтобы тоже сказать о нем — это чушь!
«И вот я теперь сижу, как школьник, как
мальчик, привязанный за ногу, — думал Ромашов, слоняясь по комнате. — Дверь открыта, мне хочется идти, куда хочу, делать, что хочу, говорить, смеяться, — а я сижу на нитке. Это я сижу. Я. Ведь это — Я! Но ведь это только он
решил, что я должен сидеть. Я не давал своего согласия».
Мужа она терпеть не могла, но родила от него двух детей —
мальчика и девочку; больше она
решила не иметь детей и не имела.
А Передонову нравилось, когда
мальчики плакали, — особенно, если это он так сделал, что они плачут и винятся. Владино смущение и сдержанные слезы на его глазах, и робкая, виноватая его улыбка — все это радовало Передонова. Он
решил ехать с Мартою и Владею.
Разбранив сперва дядю за то, что ему нет дела до образования дворовых людей, он
решил немедленно обучать бедного
мальчика нравственности, хорошим манерам и французскому языку.
Теперь перейдем к одному обстоятельству в жизни двух
мальчиков, которое, можно сказать,
решило впоследствии судьбу их.
Я огорчился глубоко и в то же время оскорбился; мне уже был шестнадцатый год, и я
решил, что так можно поступать только с
мальчиком.
Я едва не заплакал от злости, но удержался, так как с некоторого времени упорно
решал вопрос — «кто я —
мальчик или мужчина?» Я содрогался от мысли быть
мальчиком, но, с другой стороны, чувствовал что-то бесповоротное в слове «мужчина» — мне представлялись сапоги и усы щеткой.
Когда читали Евангелие, народ вдруг задвигался, давая дорогу помещичьей семье; вошли две девушки в белых платьях, в широкополых шляпах, и с ними полный, розовый
мальчик в матросском костюме. Их появление растрогало Ольгу; она с первого взгляда
решила, что это — порядочные, образованные и красивые люди. Марья же глядела на них исподлобья, угрюмо, уныло, как будто это вошли не люди, а чудовища, которые могли бы раздавить ее, если б она не посторонилась.
Отец его, видя, что
мальчик выучился уже читать, писать и считать,
решил, что более учиться ему совершенно не нужно, и взял его из училища для того, чтобы он удобнее и легче мог помогать ему в хозяйственных делах.
Марья Ивановна. Хуже всего то, что он не занимается больше детьми. И я должна все
решать одна. А у меня, с одной стороны, грудной, а с другой — старшие, и девочки и
мальчики, которые требуют надзора, руководства. И я во всем одна. Он прежде был такой нежный, заботливый отец. А теперь ему все равно. Я ему вчера говорю, что Ваня не учится и опять провалится; а он говорит, что гораздо лучше бы было, чтобы он совсем вышел из гимназии.
—
Решил я тебя,
мальчик, спасти, и вот тебе настоящий серебряный рубль, бери его, не бойся. Мне же отдай твой фальшивый рубль, каковой я постараюсь сбыть, если на то будет воля Провидения, видевшего мою доброту.
Тина, которая после внимания, оказанного ее отцом Азагарову, окончательно
решила взять
мальчика под свое покровительство, подбежала к нему с самой дружеской улыбкой.
Но Теркин уже вскочил и сейчас все вспомнил. Лег он, дождавшись Калерии, в большом волнении. Она его успокоила, сказала, что
мальчик еще жив, а остальные дети с слабыми формами поветрия. Серафима прошла прямо к себе из лесу. Он ее не стал ждать и ушел наверх, и как только разделся, так и заснул крепко. Не хотел он новых сцен и
решил утром рано уехать в посад, искать доктора и побывать у местных властей.
Тетя Анна
решила открыть учебное заведение для
мальчиков и девочек. Родные и друзья ссудили ее на это деньгами. Открыла. В учительницы были набраны не возможно лучшие, а самые несчастные, давно сидевшие без места, В ученики столько было напринято даровых, что и богатая школа не выдержала бы. Конечно, через год-два пришлось дело прикрыть, и оно еще больше прибавило долгов.
Тогда я быстро начинаю объяснять ему, что мне скоро двадцать лет, что замужем я уже почти два года, что я мать шестимесячного
мальчика и что
решила работать для моего ребенка; хочу, во-первых, сама, своим трудом, поднять его на ноги, а во-вторых, хочу добиться славы, чтобы мой ребенок мог впоследствии гордиться своею матерью, и вот, по этим двум причинам, прошу зачислить меня на драматические курсы.
Мальчики перестали смеяться и искренно пожалели сироту-Митьку, которому, должно быть, несладко жилось у его сердитой названой тетки. Потом они занялись птенчиками. Они
решили оставить маленьких голубков в голубятне и навещать их как можно чаще, а заодно навещать и Митьку, успевшего сильно заинтересовать детей Волгиных.
— И не стыдно тебе, Василий Иванович, скажу я тебе уж напрямик, по-приятельски,
мальчика мучить.
Решил уж раз предоставить ему свободу в выборе службы, дал слово и шабаш. Знаешь, чай, пословицу: «Не давши слова крепись, а давши, держись».
Бабушка
решила оставить его у себя, написала родителям, и кончилось тем, что с
мальчиком поступили по первоначальному проекту Фанни Михайловны и несколько месяцев спустя, в декабре 1868 года, отвезли в Петербург, где он и поступил в императорский лицей.
Совсем собрался сейчас ложиться, уже час ночи, но в окно глянула луна, и я
решил идти гулять и смотреть на луну. Неприятно, что каждый раз, ночью, входя и выходя, надо будить швейцара; от квартирной двери у меня ключ свой. Если со мной что-нибудь случится, то не надо обращать внимания. Женичка славный
мальчик.
Колокольцов же, добрый, хороший
мальчик, хотя и наверное желал сделать мне приятное, все-таки подчинился Юноше, и его голос
решил вопрос.
Петя был теперь красивый, румяный, пятнадцатилетний
мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно
решил, что пойдет в гусары.